Книга Общая психопатология. Том 1 - Евгений Васильевич Черносвитов

уход в себя оказывается уходом во внешний предмет, каковым является «собственное тело» субъекта. «Предметность» и сознания, и самосознания конверта соматизирована. Любые переживания и акты познания или самопознания, рефлексии или спонтанности, оказываются в одних и тех же пределах – схемы тела. Пространственно-временные параметры «предмета» «накладываются» на схему тела. Получается, что не паспорт, а схема собственного тела, сверяет внутренние часы «конверта». Но тело может быть «внешним» предметом, тогда конверт, как бы экстравертируется. А, когда «тело» оказывается «внутренним» предметом – в боли ли, в наслаждении, ли, тогда конверт как бы интровертируется. Полная феноменология Общей психопатологии конверсии будет раскрыта в «Части 3. Сома». Здесь же следует сказать, что псевдогаллюцинации, а именно они, прежде всего, требуют знания вектора направленности, находятся в пределах «схемы тела». Эти феномены Общей психопатологии, получили собственное название сенестопатии и сенестоальгии. (См. Часть 3). То же самое, касается абсолютно всех форм познавательной деятельности, в которых присутствуют психопатологические феномены, от ощущения, до концепции «Я». От «элементарной» сенестопатии, до параноида. Пример. «У меня под поверхностью всей кожи – вши, которые измучили меня настолько, что я готов содрать с себя кожу!» (Из нашей практики – авторы). Кстати, этот больной и совершил подобную попытку, опустившись в бак с кипящим маслом.

Конверсия, имея качества интроверсии и экстраверсии, и, забегая вперед, скажем, также – трансверсии и перверсии (см. ниже), показывает, что:

1) «версия» субъективности (личностного сознания) – временное состояние, обусловленное самыми различными причинами, субъективно значимыми;

2) версия – грань всех других версий;

3) феноменологически, в Общей психопатологии, версии ничем не отличаются друг от друга.

Что же касается конверсии, «вытесненных» в тело наших переживаний и трансформированных в нем, то с точки зрения частной психопатологии, как и «нормальной» психологии, она есть ипохондрия. Это состояние бывает «всех регистров». От, невротической, реактивной ипохондрии, связанной с особенностями характера человека, чаще всего истерического или тревожно-мнительного, до бредовой – паранойяльной, параноидной, парафренной, в зависимости от глубины «схизиса». Рекомендуем внимательно прочитать «Мнимый больной» Мольера – Jean-Baptiste Poquelin.

Г) Трансверсия

Пример из собственной практики.

Интеллигентная семья, потомственные москвичи, муж и жена профессора Вузов, одному сыну пятнадцать лет, другому – 17, обратились к социальному врачу (пришли всей семье), что бы решить, что им делать с проживающей с ними матерью жены, 80-ти летней старушкой, из аристократического рода. Полностью сохранной. Когда – то она была «семье голова». Всю свою жизнь отдала этой семье, воспитав внуков. Все ее любили и уважали. Проблема возникла десять лет назад, а пять лет назад стала непереносимой и была связана с повышенной тревожностью и мнительностью старушки, которая распространялась на каждого члена семьи. Мало того, что в семье царила «ужасная напряженность», нельзя было ни на минуту расслабиться, ни взрослым, ни детям, даже закрывшись в собственных комнатах. Старушка по очереди «терроризировала» каждого члена семьи в отдельности и всех вместе своими «дурными предчувствиями», «вещими снами». Постоянно ожидала, что должно непременно что-то случится ужасное в семье… Она неоднократно, несмотря на запреты, названивала на работу родителям, и в школу внукам, надоедая сослуживцам и учителям расспросами, все ли в порядке с ее родными? Требовало настойчиво, чтобы «от нее ничего не срывали!». Когда родные пытались ее угомонить, успокоить, убеждая, что все хорошо и никаких оснований тревожиться нет, это на нее не действовало. Говорила только одно: «Сердце вещует!» Спокойно подчинилась, когда предложили показать ее психиатру. Долго и охотно с ним беседовала. Заключение психиатра было: «Заострение черт характера у тревожно мнительной личности в сенильном состоянии. Практически здорова». Пыталась по совету соседей и знакомых принимать успокаивающие препараты. Но они действовали на нее парадоксально – только усиливали тревогу и напряжение. Спала беспокойно и мало. Ночью разговаривала. Ходила по квартире, заходя в спальни и всматриваясь в лица спящих.

Родственники поставили перед социальным врачом два вопроса:

1) можно ли какими-то методами погасить или хотя бы уменьшить тревогу старушки?

2) так жизнь с ней стала невыносимой, то гуманно ли будет отправить ее «в самый лучший» пансионат для престарелых?

Социальный врач поговорил со старушкой, с каждым членом семьи, со всеми вместе и сказал странные слова: «Она своей тревогой на самом деле охраняет Вашу семью!» Что же касается дома престарелых – то это дело совести каждого члена семьи, и всех вместе! Бабушка была согласна переехать в дом престарелых, ибо прекрасно понимала, что своей тревогой «измучила не только себя, но и всех и каждого!» Только поставила одно условие: чтобы в ее комнате, в доме престарелых, был телефон!

После встречи с социальным врачом, семья коллективно решила продолжать терпеть, но если к тревоге присоединится что-нибудь явно ненормальное, отправить старушку в пансионат. Об этом было сказано и ей.

Через год старушка перенесла инсульт и вскоре умерла. Смерть бабушки переживали тяжело. Все в один голос говорили, что это для них невосполнимая утрата и потрясение. Глубокое горе! Не прошло и сорок дней со дня смерти, как в семье стали происходить разного рода трения и даже ссоры по пустякам между всеми членами. Хотя скорбь о бабушке еще была сильной и свежей, все чувствовали в доме пустоту. Теперь уже по другой причине, не торопились домой с работы и из школы. А, придя домой, разбегались по своим углам. Отметили год со дня смерти старушки и родители подали в суд на развод. Дети, перессорившись между собой и с каждым из родителей, не с кем из них не хотели оставаться. Когда супругов развели, в суде стали делить квартиру и имущество. Вели себя, как потом поодиночке признавались, «безобразно». Дети требовали по квартире себе, в противном случае грозили, что «уйдут в бомжи». Так как квартира была большая, то мать со старшим сыном, которому исполнилось 18 лет, получили по однокомнатной квартире. А, отец с младшим сыном – двухкомнатную квартиру. Вскоре мать запила и выбросилась из окна. Младший сын сбежал из дома, и его не могли найти. Отец женился на аспирантке и вроде бы только у него «все стало благополучно». Старший сын пошел служить в Армию, попросился, чтобы направили в Чечню и там в первом бою погиб. Могилу бабушки отец и его молодая жена навещают регулярно. В кабинете мужчины стоит портрет его тещи на рабочем столе.

В своем глазу соломинку не замечаешь, а в чужом видишь былинку» – это о трансвертах. Лучше всего о трансвертах сказал юный Карл Маркс в цитате, приводимой выше о «Петре» и «Павле». Трансверт переносит свои переживания – «нормальные», «болезненные», на близких. Порой на «случайного попутчика». Отсюда, скорее всего феномен «случайный попутчик». И, та легкость, с которой даже современные «пуритане» вступают в сексуальные случайные связи. Остальным, феноменология данной версии ничем не отличается от всех других версий и легко переходит в любую другую. Так, «трансверт» может стать и «конвертом», и «экстравертом», и «интровертом». Мотив «сменить масть», всех случаях у трансферта будет только один: «отодвинуть» свои переживание на расстояние, благоприятное для общения с другим человеком. И, увидеть свое, как чужое «свое»! «Трансверт» – старушка, из приведенного примера, испытывала тревогу сама, но источники и предметы тревоги находила в родных ей людях. Как всякая тревожная личность, старушка действительно была ясновидящей. Получилось, что она тревожилась не напрасно! Хотя здесь нужно отдавать себе отчет, что мистификация подобных случаев ничего не даст для понимании феноменов «тревожного ряда» Общей психопатологии. И здесь: post hoc, non ergo propter hoc. Жизнь и судьба, безусловно, и для этой семьи гораздо сложнее, чем все тревожные предчувствия старушки. Но, вот слова Ф. И. Тютчева, самого тревожного поэта из русский поэтов-гениев:

«О вещая моя душа.

О, сердце, полное тревоги.

О, как ты бьешься на пороге,

Как бы двойного бытия!»

Для трансверта есть некое предпочтение при бредообразовании. В потоке феноменов Общей психопатологии, у трансверта сразу появляется бред отношения. Вместе с тем, Общая психопатология трансверта показывает, что, как ни странно, но трансверсия не дает ему аутодвойника. Аутодвойник, если все же такой появляется у трансверта, возможен только в схизисе, то есть,